Разрыв связи с семьей: когда родители ошибаются

Любой, кто встречает Терри, может подумать, что это лицо следует напечатать в словаре Дьюдена рядом со словом «уверенность в себе». Внимательные глаза, поддерживающие дружелюбный, но прочный контакт с другим человеком, громкий смех и слова просто вылетают изо рта, без колебаний и заикания.

Тот, кто думает, что это означает, что в этой жизни не было борьбы, ошибается. В возрасте 34 лет Терри прошел три курса терапии, и потребовалась большая внутренняя работа, чтобы достичь того состояния, в котором он находится сегодня: чувства полного удовлетворения собой и миром. Причина, по которой все это было так сложно, в основном заключалась в отношениях с отцом. Сегодня Терри вообще с ним не общается.

«Мои отношения с отцом то возобновлялись, то прекращались в течение многих лет, пока я не встретился с ним в последний раз пять лет назад». Пока Терри не исполнилось 13 лет, папа был для него главным героем. Очень харизматичный, красивый, он производил впечатление, когда входил в комнату». Когда Терри говорит о своем прошлом, в его голосе нет горечи.

«Мое детство было прекрасным, пока он не начал принимать стероиды в рамках своих спортивных увлечений. Он стал очень агрессивным. В основном по отношению к матери, но в какой-то момент и ко мне. Более того, он постоянно жульничал. По ночам мы часто устраивали погони между моей матерью и мной. Сцены разыгрывались как в кино. Драма без конца».

Хотя предполагаемая сила и уверенность в себе отца внушали Терри в детстве чувство защищенности и доверия, с наступлением половой зрелости завеса идеализации начала приподниматься. «Мой отец лгал обо всем, даже когда правда была неоспоримой. В детстве, конечно, этого не понимаешь. Мой отец был человеком, который изначально считал, что в доме хозяин — мужчина. Женщины могут иметь свое мнение, но на самом деле он все равно лучше всех знает. Мой отец был крайним нарциссом, который думал только о себе. Я больше не могла ему доверять».

В возрасте 15 лет Терри ушел из дома и прервал связь с отцом. Мать осталась с мужчиной, который подвергал ее как физическому, так и эмоциональному насилию.

«Отсутствие контакта» — это явление, которое уже некоторое время довольно часто обсуждается в Интернете. Тысячи отчетов, в том числе в видеоформате, можно найти на TikTok , YouTube и Instagram . Установление строгих границ в отношениях с родителями ради собственного благополучия, даже если самым радикальным последствием является прекращение всех контактов с ними, похоже, стало нормой.

Однако научных данных о том, является ли полный разрыв контактов между детьми и родителями более распространенным явлением в настоящее время, чем в прошлом, мало. В статье в журнале New Yorker об этом говорится на основе неофициальных данных. Но есть и те, кто считает, что молодые поколения просто более открыто говорят о своем опыте. Независимо от того, стали ли молодые люди чаще расставаться со своими родителями, чем раньше, возникает вопрос, является ли «отказ от контактов» важным инструментом для исцеления эмоциональных ран или, скорее, тревожным изменением в наших семейных отношениях.

«По своей природе мы все, как люди, стремимся к хорошему общению с другими людьми, особенно с членами своей семьи, и чувствуем связь с ними», — говорит Михаэль Кун, психолог-психотерапевт из Берлин-Кройцберга. Он часто работает с людьми, которые хотят разобраться в проблемных отношениях с одним или обоими родителями.

Помимо прочего, Кун готовит отчеты, которые необходимы, когда человек хочет сменить свою фамилию, как правило, из-за проблемных отношений с человеком, которому он обязан этой фамилией. «Если мы сознательно разрываем эту связь, то, как правило, на это есть веские причины», — говорит Кун.

Но можно ли разрешить конфликт, прервав связь? «Когда ребенок разрывает связь со своими родителями, это всегда попытка ребенка спасти себя. «Если родители готовы задать себе вопросы и изучить свою позицию в конфликте, то решение может быть найдено», — говорит психотерапевт.

Когда первый психотерапевт Терри поднял эту тему, Терри отреагировал отрицательно. «Что она думает, что говорит?» — подумал я про себя. Что это за совет? Я здесь, чтобы выяснить, как исправить эти отношения, а не как их прекратить!» Но затем терапевт сказал то, что заставило Терри задуматься: «Вы пытаетесь восстановить отношения с отцом уже 15 лет. Но это не твоя работа. Вы не сможете этого сделать, если будете единственным человеком, который что-то с этим делает».

В какой-то момент, годы спустя, Терри начал новую терапию. Когда и это дошло до того, что терапевт осторожно предположил, что разрыв контакта может иметь смысл, в голове Терри начало выкристаллизовываться осознание: «Я должен сделать это для себя, чтобы не тратить на терапию еще больше энергии, нервов, слез и денег, чем у меня уже есть». Этому нужно положить конец!»

И это прекратилось. Это многое улучшило. Терри — человек, который знает, кто она и, что, возможно, не менее важно, кем она не является. «Конечно, у меня все еще бывают проблемы с головой, но сегодня они совершенно другие, чем когда я еще общалась с ним и постоянно беспокоилась о том, какие комментарии или ложь он скажет в следующий раз». Тем не менее Терри иногда внезапно охватывает грусть от того, что все должно быть так, как есть. «В этом году Рождество было действительно ужасным. Я снова осознал, насколько одиноко порой ощущаю себя, переживая этот опыт. Но в целом я чувствую себя гораздо лучше при нынешнем положении вещей. Без него».

По словам Майкла Куна, тот факт, что нам так трудно принять некоторые истины о наших родителях и сделать из них выводы, отчасти объясняется стыдом. «Мы испытываем глубокое чувство благодарности к нашим родителям. Мы не можем не любить их. Однако эмоционально незрелые родители часто обвиняют детей, устанавливающих границы, в неблагодарности. В их глазах статус ребенка сам по себе обязывает их подчиняться и покоряться».

Однако эти родители кое-что упускают из виду, говорит Кун. Тот, кто винит во всем предполагаемую неблагодарность ребенка, не желает замечать определенные вещи в своем собственном поведении и в конечном итоге вызывает еще большие разрушения. «Дети тогда думают: Но это же неправда! Я благодарен! Но я не приемлю то или иное поведение. Основная дилемма таких отношений между родителями и детьми заключается в следующем: мы любим своих родителей. «Но мы ненавидим такое поведение», — говорит Кун. К сожалению, дети не в силах это изменить. Это могли сделать только родители.

На протяжении многих лет Терри также неоднократно сталкивался с непониманием, когда поднимался вопрос о разрыве отношений с отцом. «Они широко открывали глаза, а затем обычно говорили что-то вроде: «А, это твой отец!» Он не это имел в виду!» или «Да, но тебе просто нужно научиться с этим жить. Это другое поколение». Терри рассказывает это со смехом и качает головой. «Но ему же не 120 лет!» Ты всегда можешь попытаться перестать быть мудаком. Родители обязаны не быть придурками. И когда вы один, вы не можете ожидать, что ваш ребенок будет просто мириться с этим».

На вопрос, будет ли возможность снова разрешить контакт с отцом, бывшим героем его детства, Терри отвечает после короткой паузы и улыбки: «Для этого потребуется радикальная переработка персонажа!» И он продолжает более серьезно: «Он является архетипом человека, которого я полностью отвергаю, начиная с его политических взглядов и заканчивая ценностями, по которым он живет. Он был жесток, он был жестоким лжецом, не испытывающим никакого сочувствия к боли других. Я не знаю, как мы сможем достичь точки, когда я смогу смириться со всем этим только потому, что он мой отец».

Несмотря на отсутствие достоверных научных данных, по теме «отсутствия контакта» можно сказать одно: публично о своем опыте рассказывают в основном дочери, которые в большинстве случаев прервали связь с отцом. В одном из популярных постов на эту тему говорится: «Я думаю, отцы немного сходят с ума, когда понимают, что их дочери не прощают им все так же легко, как их жены».