Никейский собор, Лев XIV и синодальность

В конце июля 2025 года исполнится 1700 лет со дня завершения события, которое впоследствии будет считаться Первым Вселенским собором (открытым для всех епископов Церкви): Первого Никейского собора (места, расположенного на восточном берегу озера в современной азиатской части Турции и в 20 километрах к юго-западу от современного Стамбула).
Сегодня большинство из нас (верующих или отрекшихся от того, что там произошло и привело к возникновению так называемой «западной» цивилизации) ничего не понимают, когда слышат слово «Никейский собор». Это позор. Но каждый имеет право на своё невежество и слепоту, которыми, в отношении того Собора, годами пользовались секты и отчаянные авторы, чтобы искажать историю.
В наше время эти искажения уже не выдерживают проверки мудростью даже тех, кто обладает хотя бы умеренным уровнем общих знаний. Например, утверждение, что именно на этом соборе Иисус впервые был назван Богом; что это утверждение было навязано императором Константином I; что Символ веры, составленный на этом соборе, не имел библейского основания и т. д.
В частности, было отмечено, что ключевое слово этого Символа веры («homoousios») имеет гностическое происхождение и значение (паразитическое движение христианства, использовавшее его для структурирования «мешанины тем», происходящих почти из всех секторов, которые он передавал).
Что касается его происхождения, то, насколько нам известно сегодня, термин «homoousios» был впервые использован гностиками, но в Никее это движение перестало его использовать. Что касается его значения, оно совершенно ложно. Ни один гностик никогда не намеревался придавать этому греческому слову тот смысл, который ему придали в Никее, что стало результатом, на конечном этапе, работы Госия Кордовского и Александра Александрийского по переводу латинского выражения «consubstantialem» (написанного и распространённого более чем за 100 лет до этого Тертуллианом Карфагенским).
Более того, эти термины (будь то греческий, использовавшийся в Никее, или более ранний латинский) идеально передают (и именно это значение было желательным для ортодоксального собора, несмотря на тщетные лингвистические манипуляции, впоследствии проделанные противниками этого ортодоксального собора) фразу «Я [Иисус] и Отец — одно» из Евангелия от Иоанна 10:30. Более того, греческое слово «един» стоит в среднем роде, что указывает на абсолютное равенство Иисуса и Отца по отношению к их природной сущности (божественности). Таким образом, это и есть желательный смысл никейского слова «единосущный».
Но я хочу продолжить писать не об этом термине. Скорее, под влиянием речи Льва XIV перед итальянскими епископами месяц назад, я хочу обратить внимание на слово «апостольский», которое используется в Никейском Символе веры как существенный и основополагающий признак Церкви. Почему? Потому что оно указывает, как справедливо заметил Второй Ватиканский Собор, на «апостольство», которое этот Собор перевёл как «коллегиальность».
Действительно, требуется невероятная гимнастика (которую, кстати, предпринимали и известные личности ), чтобы утверждать, что «соборность» и «апостольство» — чистые синонимы «синодальности». Это не так. Это видно, прежде всего, из того, что собравшиеся в Никее говорили о Церкви как о «единой, святой, кафолической и апостольской» (а не «синодальной»), а участники Второго Ватиканского собора говорили о «соборности» (и, опять же, не о «синодальности»).
В вышеупомянутом рассуждении (которое пока не переведено на португальский язык, и перевод с итальянского — моя исключительная ответственность) Лев XIV разъяснил очевидную разницу между тем, что является сущностным и центральным, и тем, что является инструментальным и оперативным. Давайте теперь внимательно и кратко проследим его мысль.
С самого начала, и почти в самом начале транскрипции речи Бенедикта XIV, мы читаем: «Осуществляя моё [Петровское] служение с вами, дорогие братья [епископы], я хотел бы вдохновляться принципами коллегиальности, разработанными Вторым Ватиканским Собором» (...) «Вот как вы призваны осуществлять своё служение: коллегиальность между собой и коллегиальность с преемником Петра» (§3).
В конце своего выступления, обозначив приоритеты епископской работы, Папа поясняет: «продвигайтесь в единстве, думая прежде всего о Синодальном пути. (…) Пусть синодальность станет образом мышления в наших сердцах, в наших процессах принятия решений и в наших образах действий» (§12).
Порядок, в котором термины «коллегиальность» и «синодальность» расположены в тексте Папы, мне кажется отнюдь не случайным. Напротив, апостольская коллегиальность (о которой сейчас почти никто не говорит) вновь возникает как фундаментальная реальность экклезиологии после девальвации отдельных епископов в свете различных обстоятельств. А именно: i) папская гипертрофия Первого Ватиканского собора; ii) «Синода епископов»; iii) и «епископских конференций».
(Примечание «мимоходом» : то, что авторитетно говорит епископ, имеет большую ценность [для людей, которым он призван служить], чем определения последних двух случаев, которые я только что упомянул, потому что, в отличие от них, апостольский епископат имеет божественное происхождение).
Что ж, вышеупомянутое «возрождение» «коллегиальности» указывает на то, что это основополагающий и фундаментальный принцип, а не просто одно из свойств среди других (и не нечто надуманное и исторически обусловленное). Это изначальный элемент, которого, более того, желал и желает сам Иисус (ср. §12): духовное общение с Петром и под его руководством, чтобы в каждом веке молиться о том, что необходимо для осуществления Церкви и её миссии (как говорил Христос 2000 лет назад).
«Синодальность», в свою очередь, рассматривается лишь как свойство Церкви; как «средство», а не «цель». «Средство» и путь к живой «коллегиальности» и достижению вышеупомянутой «цели»: единства во Христе Иисусе. Для папы Льва подлинное значение «синодальности» этимологическое: «хождение в единстве», а не выражаемое ею церковное целое. «Синодальность» сама по себе не имеет ценности; она действует в соответствии с вышеупомянутой «целью».
По сути, Лев XIV говорит: «онтологическая апостольская соборность должна проживаться с синодальным мышлением, чтобы все епископское тело жило в единстве и в единстве», и также (я бы осмелился добавить), чтобы это стремление к единству Христа стало реальностью среди всех членов Его Церкви, а не детищем Морфея.
Возвращаясь к Никейскому собору, теперь уже в рамках представленного мною подхода к взаимосвязи между «коллегиальностью» и «синодальностью», мы видим, что когда Духу позволено жить в Церкви, которую он оживотворяет, православная вера сохраняется всегда, независимо от обстоятельств.
В течение 1700 лет не позволялось (как будто это было возможно, поскольку всякий, кто отступает от ортодоксальности Церкви, никогда к ней не принадлежал [ср. 1 Ин. 2:19]): онтологически разрывать с Церковью; отрицать истинное и полное Божественное начало Бога Сына и Божественную природу этого воплощённого Бога Сына (Иисуса). Сегодня Лев XIV прилагает усилия к тому, чтобы никто не совершил ошибку, нарушив «Собор (для Причастия)», перевернув соотношение «коллегиальности» и «синодальности».
Отцы Никейского собора избавили последователей Иисуса от заблуждения, наставив нас на путь истинной веры Христовой; сегодня (мне кажется) Лев XIV следует их примеру. И если мы будем постоянно вспоминать этих отцов с радостью и благодарностью (зная, что ни один из крещёных наших дней не стал бы христианином без их усилий), то я всё больше убеждён, что то же самое уместно и для нынешнего Папы (который делает «синодальность» более полезной).
observador