Арендовать или иметь собственное жилье? Великие дебаты, которые определят будущее Испании

По мере того, как проблемы с жильем становятся все более острыми, политики и активисты выступают со смелыми заявлениями о том, как решить проблему настолько масштабную, что на самом деле речь идет о полном пересмотре испанского общественного договора.

Нынешняя ситуация представляет собой смесь кризиса, парализовавшего строительство, и результатов голосования с 1978 по 2008 год. Поэтому изменение модели подразумевает демонтаж системы, которая пронизывает идеологии и формировала поведение трех поколений.

Это изменение общественного договора направлено на то, чтобы в будущем значительная часть населения жила в доступных условиях аренды. Пусть жилье перестанет быть средством семейных сбережений и станет субъективным правом. Пусть это станет « пятым столпом государства всеобщего благосостояния » наряду с пенсиями, здравоохранением, образованием и иждивенчеством.

В отличие от распределенной собственности, в будущем мы будем иметь концентрированный пирог с сильным присутствием государственного сектора. Многие подчеркивают важность создания государственного жилого фонда доступного арендного жилья, как в Европе, для перехода к этой модели. Модель, которая порывает с традиционной испанской моделью помощи людям в приобретении жилья в собственность или социального жилья. Но нюансы важны, а истина находится в серых зонах. Поэтому сегодня мы попытаемся пролить свет на традиционную политику Испании в области доступного жилья.

Испанская революция и смена направления

В целом, за годы пребывания Рахоя у власти партия PSOE решила внести полную поправку в свою модель жилищного строительства, действовавшую до 2007 года. Эта система распределила право собственности в Испании между миллионами людей на протяжении трех поколений с тех пор, как министр-фалангист Арресе сделал ее широко распространенной в середине прошлого века.

На протяжении почти трех десятилетий ИСРП придерживалась этой модели. Он переработал его, стимулировал, и его избиратели вознаградили его за это. Она заключалась в том, чтобы вытащить обездоленных из грязи, предоставить им достойное жилье, а затем, через тридцать лет , изменить статус этой собственности с «защищенной» (VPO) на «бесплатную». Никогда еще в Испании не наблюдалось столь значительного перераспределения доходов от богатых к бедным, как в период с середины 1950-х годов до 2007 года. Прирост капитала стал движущей силой подъема общества в сторону среднего класса. Это была великая аграрная реформа, которая ожидалась с 1835 года, великое распределение земли.

Если в 1950 году в Мадриде насчитывалось чуть более 2000 владельцев жилья, то к началу века владельцы жилья составляли более 80% населения. Таким образом, революция не была физическим фактом строительства сотен тысяч зданий, как это имело место в Европе в послевоенный период. Революция была делом дома . В этом и заключается отличие от наших соседей. Здесь у большинства населения есть за что держаться, когда дела идут плохо или когда власти не в состоянии обеспечить надлежащее содержание жилого фонда. Что-то, что не является невозможным, как показывает то, что происходит сегодня с течениями, со светом, с поездами...

Как и на всем континенте, городское планирование резервировало земли под доступное жилье, но большая их часть находилась в частной собственности и охранялась. То есть значительная часть этих ВПО была продвинута частным сектором, но субсидирована. Все работало. Были кредиты, квартиры и рабочие на стройках , пока в 2008 году вращение педалей не прекратилось.

Но затем наступил кризис, международное кредитование было ограничено, были введены ипотечные гарантии, которые исключили молодых людей без сбережений из числа покупателей, многие строительные компании закрылись, возникла проблема нехватки рабочей силы, а также было принято чрезмерное законодательство , сделавшее процессы развития и продвижения более дорогими и вечными, что оказало влияние на конечные цены, приведя к огромной потере покупательной способности для семей и молодежи.

И пока строительство не ведется, узкие места продолжают расти, не имея реального решения, что создает двухскоростное общество: владельцы и будущие наследники в крупных городах и все остальные. Таким образом, переход к арендному жилью является ответом на коллективную аргентинизацию нашего общества, имеющую будущие последствия как для богатых, так и для бедных. Любой, кто хочет глубже погрузиться в эту эволюцию, должен прочитать книгу, которую вскоре опубликует социолог и обозреватель El País Хорхе Галиндо .

Давайте поймем одну вещь: если ИСРП сегодня является прогрессивной партией и не является таковой, то это потому, что она отреклась от всего хорошего, что она сделала, от всех домов, которыми она владела, и от всей социальной справедливости, которую она создала. Если раньше оно стремилось создать свободных граждан, то сегодня оно стремится создать клиентов государства и его партнеров, крупных управляющих «регулируемыми активами».

Джентрификация в центрах и на периферии

Одна из проблем стремления быть похожими на Европу заключается в том, что мы не видим, что отличает нас от других. Например, процессы джентрификации , которые в последнее десятилетие активно изучались социологами и политически значимыми исследовательскими группами. И хотя эти исследования послужили основой для выступлений некоторых партий, результаты показывают, что послание не нашло отклика. Критической массы не было. И не было ни одного, потому что в большинстве случаев речь шла о видениях, импортированных из англосаксонских университетов. То, что произошло на Манхэттене или в Берлине, должно произойти и в Мадриде или Валенсии. Однако социальная боль оказалась не такой, как ожидалось, и поэтому не отразилась на количестве голосов. Более того, парадокс заключался в том, что многие из тех, кто протестовал против джентрификации, были теми же людьми, которые занимались джентрификацией, потому что не хотели отказываться от модного кафе в богемном районе.

Эти же ученые игнорировали то, что происходило на окраинах европейских городов, поскольку результаты исследования деградации могли напрямую указывать на иммигрантов и недостатки бюрократии , когда речь заходила об улучшении районов, общественных услуг и жилых зданий.

Более того, в то время как в Испании наблюдался рост темпов замедления роста , и Барселона была в авангарде, европейский ответ на жилищные и пригородные проблемы двигался в другом направлении.

В Европе снижения не наблюдается . Он строится. Неважно, где вы находитесь — в Вене, Стокгольме или Париже.

Если бы вместо того, чтобы пытаться копировать европейские данные, они сосредоточились на том, что меняется, то увидели бы, что там, где процент арендаторов превышает 50%, европейцы посвятили себя увеличению числа собственников. Да, также в Вене.

Они делают это по нескольким причинам:

1. За последнее десятилетие многие жители Северной Европы перевели свои сбережения в недвижимость, воспользовавшись нулевыми процентными ставками. У банка не было денег, которые он мог бы заработать, экономика процветала, и жилье было очень прибыльным финансовым инструментом .

2. Черные тучи нависли над горизонтом и вот-вот наступили. Более неопределенный и неспокойный мир. Постепенно стало появляться все больше смысла в том, чтобы оставить поместье детям, которые уже не смогут жить лучше своих родителей . Таков путь Запада, который не видит ясного будущего.

3. И последнее, но не менее важное: растущее неравенство выявило уязвимость арендаторов к широко распространенным процессам джентрификации и геттоизации в большинстве городов континента. Это воздействие было положительным для владельцев и отрицательным для арендаторов, которые были сосланы в гетто, где сосредоточилось большинство малообеспеченного населения, люди, перемещенные из теперь уже непозволительно дорогих центров, а также растущее число иммигрантов.

От Европы и Бруклина нас отличает то, что при наличии более 70% домовладения джентрификация принесла пользу гораздо большему количеству людей, чем навредила, и многие из тех, кто продолжает получать выгоду сейчас, родились в пыли и грязи, на которых построены дома, продающиеся сегодня по таким ценам. Вывод, который пугает тех, кто ставит идеологию выше реальности, заключается в том, что наши окраины не деградировали так же, как окраины других крупных городов, потому что владелец стремится к порядку, миру и добавленной стоимости . Это заставляет задуматься, не приведет ли это к ухудшению ситуации во многих частях Европы, если жители перестанут искать эту добавленную стоимость.

Вот почему нам пора осознать, что великий успех испанского общества в XX веке, великое чудо — это наши периферии, и что уже по этой причине стоит дать так называемому режиму 78-го года оценку «отлично».

Тот факт, что более 70% населения являются собственниками жилья, означает, что джентрификация принесла пользу гораздо большему количеству людей, чем нанесла вред.

Потому что на протяжении всей жизни большинство его жителей наблюдали рост уровня жизни (часто связанный с улучшением качества их района), а вместе с ним росла и цена их домов, которые теперь выставлены на открытый рынок. К моменту выхода на пенсию они видят, как работает система, которая дала им дом и за которую они голосовали с 1978 года. Сегодня ваши дети могут унаследовать этот дом или извлечь из него выгоду и наслаждаться комфортной старостью. В «рабочих» районах, таких как Оркаситас в Мадриде, цены уже приближаются к 2000 евро за м² . Вот почему сегодня они получают те преимущества, которые им обещали ИСРП и ПП, когда голосовали за них. Это было неправильно? Какой сосед сегодня захочет вернуть свою собственность или перевести ее в разряд охраняемой? Никаких, независимо от того, за что вы проголосуете.

Успех общества собственников заключается в прочном сочетании личных и коллективных интересов. Перспектива лучшего и более благополучного будущего для вас и вашей семьи кроется в приятном, красивом и безопасном районе. И тратить налоговые деньги, которые генерирует общество, на облегчение доступа к собственности, из которой никто не сможет вас выселить. И именно поэтому, несмотря на свои проблемы, наши пригороды лучше, чем в Лондоне, Франкфурте, Париже, Риме или Копенгагене.

Яркий пример можно найти во французской столице. Сколько бы улучшений они ни делали, сколько бы денег ни вкладывали, сколько бы Олимпиад ни улучшали окружающую среду, у них все равно есть пригороды , которые представляют собой несостоявшееся государство всего в нескольких километрах от Елисейского дворца. Там Республика потерпела неудачу. И проблема не в цвете кожи или ценностях его жителей. Дело в том, что социальное жилье не является синонимом корней или планирования благополучного будущего для вашей семьи, а скорее постоянной нестабильности.

По данным Французского национального института статистики , в 2023 году процент владельцев жилья в парижских пригородах был значительно ниже среднего показателя по Франции (20–35% по сравнению со средним показателем по стране 58–60%). И нестабильность в этих местах постоянна, поскольку значительная часть его жителей, помимо проживания в съемном жилье в одном из самых дорогих мегаполисов Европы, имеет средний доход, который едва достигает 60% (Сен-Дени 20 000 евро) от средней зарплаты по стране в 36 500 евро. Общество, которому предоставлена ​​возможность платить аренду, но не покупать дом, является постоянно нестабильным обществом . И эти проблемы укореняются в этих гигантских городах, угрожая привести к краху системы. А затем появляются мальтузианцы со своими альтернативами по борьбе с ростом, а затем на смену приходит лепенизм с его предложениями по снижению демографической ситуации: «Жилье — это конечный ресурс, и его необходимо сделать устойчивым. Его не хватит на всех». Все эти предложения представляют собой самопогружение в нищету. Начнем с самого опасного.

Из всех европейских случаев, пожалуй, самым экстремальным является датский. За последнее десятилетие сменявшие друг друга правительства Копенгагена создали в пригородах районы, официально известные как «гетто». Помимо противоречивой политики культурной ассимиляции иммигрантов в этих гетто, одной из важнейших мер, реализуемых в настоящее время, является именно изменение структуры социального арендного жилья, поощрение жителей к приобретению недвижимости и поощрение молодых датчан к покупке нового жилья в этих районах.

Испанский случай и жажда реформ

Прежде всего, важно ясно дать понять, что не существует универсальных решений , и что в ходе серьезных дебатов первое, что должны сказать нам политики из всех партий, — это то, какова их оптимальная цель для нашей страны. Каково приемлемое процентное соотношение между «свободными» владельцами, «ограниченными» владельцами, «ограниченными» арендаторами и бенефициарами государственного жилья? Затем они должны предложить четкие критерии относительно того, кто, когда и как будет иметь доступ к жилью, за которое мы все будем платить.

Но нам очень сложно решить жилищную проблему в краткосрочной перспективе. Будь то из-за неспособности промышленности строить, отсутствия гибкости в аренде, правовой неопределенности или догматизма одних и других. Реальность такова, что все придется делать везде и всюду адаптированным образом. Вот почему лучше не обманываться рецептами, которые обещают стать решением, но на самом деле являются отравленным средством.

В целом было бы интересно рассмотреть возможность уплотнения городских центров за счет доступной аренды , поскольку там уже достаточно много социальных слоев, чтобы предотвратить создание гетто, и такое жилье смягчило бы рост цен в районах.

Было бы интересно подумать об уплотнении городских центров с доступной арендной платой.

Однако в пригородах аренда и совместное проживание могут иметь смысл, но прежде всего имеет смысл VPO. То, что охраняется бессрочно (на государственных землях), и то, что подлежит отчуждению (на частных землях). И также важно, чтобы сегодняшние иммигранты имели доступ к этой недвижимости, даже если они прибывают из-за океана, так же, как и те, кто приехал из сельской местности, имели к ней доступ более полувека назад. И это важно, потому что серое вещество, которое нам нужно в наших городах для развития экономики знаний, там есть. В смеси, а не в чистоте. И вам нужно найти его и дать ему возможности.

Поэтому будьте осторожны и не пытайтесь быть слишком похожими на Европу , иначе мы также можем импортировать вещи, которые не будут работать должным образом. Потому что, хотя мы хотим быть похожими на страны Северной Европы или Вену, они видят в нашей модели спасение от огромных проблем, которые у них уже есть.